Люди и судьбы Первой мировой

(по документам КОГКУ «Государственный архив социально-политической истории Кировской области»)

Г.В. Нагорничных

Первая мировая война, от которой нас отделяет целое столетие, не обошла стороной и Вятский край. На фронтах той войны воевало немало уроженцев Вятской губернии. Зачастую это были храбрые воины, их подвиги на поле боя были отмечены орденами и медалями. У тех, кому посчастливилось вернуться домой, судьбы сложились по-разному. О многих из тех солдат теперь уже никто не помнит, далеко не в каждой семье сохранилась память о доблестных родственниках. И уж тем более не осталось никаких свидетельств: ни писем, ни вещей, ни фотографий... К счастью, в Государственном архиве социально-политической истории Кировской области (ГАСПИ КО) удалось разыскать интересные документы вятчан - участников Первой мировой войны, которые впервые вводятся в научный оборот, поэтому представляют несомненный интерес.

Вспоминая участие уроженцев Вятской губернии в Первой мировой войне, хочется рассказать о Василии Федоровиче Соине и Петре Константи­новиче Игнатьеве, чьи документы хранятся в ГАСПИ КО.

 

Соин Василий Федорович родился 25 декабря 1893 г. в Залазнинском заводе Глазовского уезда Вятской губернии в рабочей семье. Образование: двухклассная школа Министерства просвещения, Высшая колхозная школа.

В 1907-1914 гг. работал на Залазнинском заводе рабочим.

С 18 ноября 1914 г. по 3 октября 1917 г.¹ - участник Первой мировой войны:

- декабрь 1914 г. - август 1915 г. - солдат-пехотинец запасного батальона (г. Глазов Вятской губернии);

- август-октябрь 1915 г. - старший унтер-офицер, взводный командир 6-го стрелкового пехотного полка (на Днестре под Чарторийском²);

- октябрь 1915 г. - февраль 1916 г. - на излечении в госпитале (г. Киев);

- февраль-апрель 1916 г. - дома в отпуске после ранения (Залазнинский завод Глазовского уезда Вятской губернии);

- апрель-июнь 1916 г. - солдат запасного батальона (г. Вятка);

- июнь-декабрь 1916 г. - командир взвода 45-го Сибирского стрелкового полка (под г. Ригой, Житомиром и за Тернополем в Буковине);

- декабрь 1916 г. - апрель 1917 г. - на излечении в Бендерских казармах³ (г. Киев);

- апрель-июнь 1917 г. - дома в отпуске (Залазнинский завод Глазовского уезда Вятской губернии);

- июнь-сентябрь 1917 г. - солдат и член полкового комитета (г. Сызрань Самарской губернии).⁴

В 1918-1919 гг. - конторщик-весовщик на Залазнинской мельнице. В 1919-1921 гг. - председатель Залазнинского волостного революционного комитета, политкомиссар по лесозаготовкам при Глазовском уездном лесном комитете (улескоме). В связи с организацией Вотской автономной области направлен в Селтинский уезд организовывать улеском, работал его председателем (1921-1922), председателем Селтинского уездного исполнительного комитета (1922-1923), начальником Вотского областного земельного отдела в г. Ижевске (1923-1924). По направлению губернского комитета партии - начальник Омутнинского уездного земельного управления (1924-1928), председатель Омутнинского уездного исполнительного комитета (1928-1929). В Москве был председателем Центральной ревизионной комиссии ВКП(б) (1929-1930), заместителем начальника кормового сектора Народного комиссариата земледелия СССР, заместителем директора птицесовхозобъединения (1930-1933). По партийной мобилизации направлен уполномоченным Народного комиссариата заготовок (Наркомзага) СССР в Талинском районе Челябинской области (1933-1935). Далее работал в г. Кирове: начальником зернового отдела уполномоченного Наркомзага СССР (1935-1940), начальником областной государственной хлебной инспекции Наркомзага СССР (1940-1946), контролером государственного контроля (1947-1953), начальником отдела хлебофуражного снабжения областной конторы «Заготзерно». Умер в апреле 1978 г.

Награжден Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степеней, медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» и «За трудовую доблесть».⁵

 

Игнатьев Петр Константинович родился 10 мая 1890 года в селе Вишневая Поляна Егоркинской волости Чистопольского уезда Казанской губернии⁶ в семье земского фельдшера (по другим сведениям - сын крестьянина).⁷ Образование: Томская гимназия, Челябинское реальное училище, Томский технологический институт, Владимирское военное училище г. Петербурга по первому разряду.⁸

С августа 1913 г. - подпоручик, младший офицер 1-й саперной роты, близ г. Верхнеудинска.⁹

1914 - 1917 гг. - служба в царской армии: младший офицер, поручик прожекторной роты, 1-й, 2-й, 3-й и 4-й саперной роты 2-го Сибирского саперного батальона (далее 2-го Сибирского инженерного полка); 94-й отдельной саперной роты 2-го Сибирского армейского корпуса; старший офицер, штабс-капитан инженерной роты 4-й Сибирской стрелковой дивизии.

[Декабрь] 1917 г. - май 1918 г. - заведующий разработкой каменных карьеров при Совете народного хозяйства в г. Челябинске.

Май 1918 г. - ноябрь 1919 г. - штабс-капитан, заведующий военным складом инженерного имущества, дивизионный инженер, младший офицер пехоты 11-й Колчаковской Уральской стрелковой дивизии.

Ноябрь 1919 г. - июль 1922 г. - командир паркового взвода, помощник командира, командир 2-й отдельной саперной роты инженерного батальона, помощник дивизионного инженера, бригадный инженер 152-й бригады 51-й стрелковой дивизии.

После демобилизации в июле 1922 г. жил и занимался сельским хозяйством в д. Суклея близ г. Тирасполя.¹⁰

С марта 1923 г. - слесарь, помощник поездного машиниста на маневровом паровозе вагонного депо ст. Вятка.

1927-1934 гг. - помощник поездного машиниста, поездной машинист, монтер, заведующий бюро рационализации, старший инженер технического бюро, вагонный мастер, мастер утиль-цеха и подсобных цехов, старший инженер технического бюро 15-го вагонного участка на ст. Зуевка Пермской железной дороги.

Декабрь 1934 г. - июль 1936 г.- ревизор-инструктор по автотормозам 12-го вагонного участка ст. Киров.

Январь 1937 г. - февраль 1938 г. - паспортизатор станочного оборудования в отделе главного механика Комбината искусственных кож г. Кирова.

Февраль-октябрь 1938 г. - заведующий паросиловым хозяйством на фабрике «Красный труд» г. Кирова.¹¹

В октябре 1938 г. был арестован и находился под следствием. 5 мая 1939 г. Кировским областным судом осужден по ст. 58 п. 10 УК РСФСР¹² на 8 лет лишения свободы с поражением в правах на 5 лет. Дальнейшая его судьба не известна. Реабилитирован 24 сентября 1992 г.¹³

Награжден орденами Святой Анны 3-й степени с мечами и бантом, 4-й степени с надписью «За храбрость»; орденами Святого Станислава 2-й степени с мечами, 3-й степени с мечами и бантом; орденом Святого Владимира 4-й степени с мечами и бантом; светло-бронзовой медалью в память 300-летия царствования Дома Романовых для ношения на груди на ленте белого, желтого и черного цветов; знаками «За отличную стрельбу» 2-й и 3-й степеней.¹⁴

 

В архивном фонде «Коллекция личных документов партийных, советских, комсомольских работников, свидетелей и участников исторических событий, историков и краеведов» имеется дело «Воспоминания В.Ф. Соина, председателя Омутнинского уисполкома (1928-1929), «Некоторые воспоминания о прошлых днях»...» за январь 1971 года. В своих мемуарах Василий Федорович Соин делится в том числе воспоминаниями о службе в период Первой мировой войны (текст воспоминаний приведен с сокращениями, стилистика текста сохранена, орфография и пунктуация - в соответствии с нормами современного русского языка):
«... Осенью 1914 года я был призван на военную службу. В уездном городе Глазове был зачислен в учебную команду, через 6 месяцев был выпущен младшим унтер-офицером, зачислен в кадровый состав и до июня 1915 г. учил новобранцев, командовал взводом. В июне 1915 г. в Глазов приехал командующий военным округом - генерал Сандецкий и учинил смотр запасному батальону. Во время смотра генералу не понравился смотр и маршировка, особенно одного взвода второй роты, за что командир батальона и особенно командир этой роты подверглись сильному разносу.

После ухода генерала командир роты начал бегом, до упаду гонять взвод по плацу и вдобавок ударил солдата по лицу так, что кровь полила из носа. Часть командиров взвода, в том числе и я, тут же открыто выразили протест, заявив, что на фронте бьют нашего брата и здесь в тылу издеваются, бьют, как собак, унижают человеческое достоинство. Во избежание последствий на следующий день мы подали заявления об отправке нас на фронт. Так в конце июня я оказался в г. Риге в 6-м пехотном стрелковом полку действующей армии. Первое время воевал добросовестно, считая, что раз враг напал, надо бить его и что после войны мы потребуем своих прав.

С шестым стрелковым полком я прошел весь Западный фронт - от г. Риги до Днестра, за бои на Пинских болотах и за Тернополем получил два Георгиевских Креста 4-й и 3-й степеней.

В сентябре 1915 г. наш полк с марша был брошен в наступление. Шли ночью по лесу Пинских болот. Потеряли связь с соседним 2-м батальоном. Командир нашего батальона поручил мне взять двух солдат и установить связь. Никакой карты местности не было, указано направление и всё. Я пошел выполнять задание. В лесу напоролись на разведку противника в количестве 4 человек. Хорошо, что мы обнаружили их раньше, чем они нас, и с первого же залпа мы уложили троих, а четвертого привели с собой и сдали его командиру 2-го батальона, а сами под градом пуль и снарядов вернулись в свою часть. Вот за что я получил «Георгия».

Наступление повели на рассвете, без единого выстрела, рассыпным строем в несколько цепей. Противник открыл шквал ружейного, пулеметного и артиллерийского огня. Естественно, наступление захлебнулось, кругом вопли, стоны раненых, груды утихших навеки. Живые при помощи шанцевых лопаток вырыли индивидуальные окопчики и так без пищи и воды лежали трое суток под дождем и в подпочвенной воде. И только на четвертые сутки отвели людей из этого гиблого места. От полной роты в начале наступления только 25 человек осталось к концу. Такого кошмара, как в этих болотах, я не видел ни раньше, ни после. Как будто специально завели сюда людей, чтобы погубить их. Этот случай поколебал мое патриотическое настроение. Я увидел, что все лишения и тяготы войны опять ложатся на наши плечи, что наша жизнь ставится ни во что, нас никто не жалеет и жизнью нашей никто не дорожит. Мы просто навоз для господ.

На рассвете 3 ноября 1915 года наш полк под артиллерийским огнем противника переправился с левого берега Днестра на правый, а на рассвете 4 ноября без единого выстрела пошел в атаку. Впереди окопов противника протекала небольшая речка, берега которой заросли камышом. При форсировании этой речки поднялся шум. Противник открыл огонь. Солдаты с криком «ура» бросились на окопы, немцы отступили. Я только перепрыгнул окоп, как меня ударило в крестцовую часть позвоночника, я упал и потерял сознание. Когда очнулся, впереди наши кричат «ура», кругом свистят пули; мелькнуло сознание, что могут добить; рядом - окоп, и я на животе сполз на дно окопа. В трех шагах от меня стоит солдат немецкой армии, правым плечом навалился на переднюю стенку окопа и держит в руке винтовку. Моя винтовка осталась где-то наверху. Вдруг он ойкнул и упал на дно окопа так, что штык его винтовки оказался около моей головы. Я смотрю на него, а он на меня. Он начинает что-то говорить, видит, что я не понимаю, начинает объяснять знаками. Я понял, что он просит пить. У меня была фляга с водой, я отстегнул ее и подал ему. Он с жадностью выпил всю воду и подает мне обратно пустую флягу, берет мою протянутую за флягой руку и крепко жмет ее. Это рукопожатие так сильно подействовало на мою психику, что вместо враждебности возникло чувство сожаления и прояснения сознания того, что ведь не мы же виноваты в этой войне, что простые солдаты противника - такие же люди, как и мы. Исток войны где-то там в царях и правительствах. Надо как-то кончать войну, но как?

Скоро явились санитары, унесли меня на левый берег Днестра, на перевязочный пункт, а потом на двуколке отправили на железную дорогу и в Киев. Там лечили и только третьей операцией извлекли пулю из крестцовой части позвоночника.

После выздоровления и месячного отпуска, в апреле 1916 года я был направлен в город Вятку в команду выздоравливающих...

… В июле 1916 г. меня с маршевой ротой отправили на фронт. Я попал в 45-й Сибирский полк...

Теперь все помыслы были направлены на то, как противодействовать войне. 45-й Сибирский полк в это время был на Южном фронте в Буковине. Война уже была окопная. Две армии гигантских империалистических хищников, зарывшись в землю, стояли друг против друга.

Первое, что было предпринято, - это ни шагу вперед из окопов. Такое настроение передавалось младшим комсоставом каждому хорошо знакомому ему товарищу. Если в конце 1915 г. начало проявляться недовольство солдат войной, то в конце 1916 года оно вылилось в прямое сопротивление. Так, в августе и особенно в сентябре, октябре началось братание солдат с солдатами противника. 23 ноября наш 45-й Сибирский полк не выполнил приказа о наступлении: младший комсостав команды не подтвердил приказа своих командиров, и ни один солдат из окопа не поднялся. Наступление было сорвано. За это полк был снят с передовой, разоружен, командир полка пригрозил расстрелом. Через некоторое время то же самое повторил 48-й Сибирский полк, занявший позиции 45-го полка. Нас, солдат 45-го полка, без оружия отправили в глубокий тыл - за 25-30 км от передовой линии фронта - и разместили в неотапливаемых землянках. Каждый день приходил офицер, 2-3 часа проводил словесные занятия, и на этом заканчивался день. Из землянок никуда не отпускали. В декабре начались сильные морозы, я заболел и с температурой 40,2º ушел в околоток, а из околотка был направлен в лазарет и в путешествии по лазаретам доехал до Киева, где и лечился.

Февральская буржуазно-демократическая революция застала меня в команде выздоравливающих, которая была размещена в Бендерских казармах г. Киева. Для солдат были сделаны некоторые уступки в отношении военной дисциплины, чинопочитания. Солдату разрешалось ездить в трамвае, посещать культурно-просветительные учреждения, что раньше категорически запрещалось. Солдаты команды выздоравливающих жили на особом положении. С нами никто не занимался, увольнительных мы не признавали, свободно ходили по городу, осматривая достопримечательности Киева...

Нам говорили, когда гнали на войну, что мы идем защищать веру, царя и Отечество. Вера оказалась обманом. Царь настолько опротивел народу, что народ сверг его; Отечество отняли у нас богатые, нам еще нужно обрести это Отечество. Что же остается от всего того, за что нас умирать заставляли?..

После выздоровления и месячного отпуска в начале мая 1917 года я был направлен в город Сызрань, в кадровый полк, который готовил пополнение для сибирских полков.

В армии проводилась демократизация, наряду с командиром полка создавались полковые комитеты. Эти комитеты создавались на паритетных началах: 50% состава выбирались солдатами и 50% назначались командованием. От нашей роты выздоравливающих я был избран представителем в полковой комитет. Бурное это было время. Бурлила солдатская масса. Почти ежедневно шли митинги, собрания. Выступали ораторы разных политических партий и течений. Одни требовали ведения войны до победного конца, верности союзническим соглашениям, дисциплины и порядка в войсках на фронте и в тылу. Другие - за демократическое прекращение войны, за мир без аннексий и контрибуций, опубликования секретных союзнических договоров, хлеба - рабочим, землю - крестьянам. Естественно, подавляющее большинство солдат аплодировало тем ораторам, которые выступали за мир, за хлеб, за землю.

В июле 1917 года временное правительство Керенского ввело смертную казнь на фронте, отмененную в первые дни революции. После этого стал особенно популярным среди солдат лозунг «Долой министров-капиталистов».

Среди членов полкового комитета, избранного от солдат, твердо укоренился лозунг «Ни одного солдата для фронта!». В этом же поддерживала нас часть офицеров-фронтовиков, членов полкового комитета.

В июне и особенно в июле командование требовало формирования маршевых рот и отправки их на фронт. Большинство членов полкового комитета заявило, что «можете формировать маршевые роты из солдат и офицеров кадрового состава, которые еще не были на фронте, не нюхали пороха, а нам хватит, мы навоевались; а их места в тылу займем мы, мы не хуже их знаем гарнизонную службу». Командование не хотело посылать на фронт кадровиков, так как не надеялось на фронтовиков, а фронтовики не хотели больше ехать кормить вшей в окопах и умирать неизвестно за что. Так, в спорах прошел июнь, июль и август, ни одной маршевой роты сформировано не было.

В начале сентября 1917 г. нас, членов полкового комитета, имеющих ранения и болезни, вызвали на гарнизонную медицинскую комиссию. После осмотра меня врачи что-то между собой поговорили и спрашивают председателя комиссии: «Что с ним делать?» А он отвечает: «Освободить его совсем от военной службы, хватит ему ходить по митингам». Кроме меня, освободили еще несколько человек и по существу расформировали полковой комитет...

Итак, в сентябре 1917 года я приехал домой...»¹⁵

 

В архивном фонде «Уголовно-следственные материалы на лиц, подвергшихся политическим репрессиям и реабилитированных в установленном законом порядке, Управления Федеральной службы безопасности Российской Федерации по Кировской области» хранится судебно-следственное дело по обвинению Игнатьева Петра Константиновича по ст. 58 п. 10 ч. 1 Уголовного кодекса РСФСР за 1938-1992 годы.

Из протокола допроса П.К. Игнатьева от 24 октября 1938 года можно узнать сведения о его службе во время Первой мировой войны (стилистика текста сохранена, орфография и пунктуация - в соответствии с нормами современного русского языка):

«... В августе 1914 года меня направили на фронт в город Варшаву воевать с немцами. В марте 1915 года меня перебросили в город Прасныш.¹⁶ Осенью 1915 года меня перевели на германский фронт на реку Западную Двину, на Западной Двине меня произвели в чин поручика и за боевые заслуги, за устройство переправы через реку при наступлении на Прасныш награжден орденом Станислава третьей степени. Весной 1916 года в составе того же корпуса был переведен под Ригу, где находился до осени 1917 года, там меня произвели в чин штабс-капитана. Находясь под Ригой, за боевые заслуги я получил три ордена: орден Анны 4-й степени дали за преодоление электризованных проволочных заграждений, орденами Анны 3-й степени и Станислава 2-й степени я награжден за возведение укреплений под огнем противника. После сдачи немцам Риги я до декабря 1917 года находился на позиции под Ригой. После Октябрьской революции в декабре 1917 года мне предоставили отпуск. Я приехал в город Челябинск и там демобилизовался. В Февральскую и в период Октябрьской революции до декабря 1917 года я находился на германском фронте под Ригой. После Октябрьской революции в ноябре 1917 года за укрепление позиций под огнем противника меня по приказу Керенского Временное правительство наградило орденом Владимира 4-й степени. После демобилизации поступил на работу в СНХ¹⁷ в городе Челябинске заведующим разработкой каменных карьеров, в этой должности я проработал до мая 1918 года, а затем был мобилизован в белую армию адмирала Колчака; в белой армии я был назначен заведующим военным складом инженерного имущества в г. Челябинске, а затем меня назначили дивизионным инженером...»¹⁸

Среди вещественных доказательств, изъятых в ходе обыска в квартире П.К. Игнатьева, имеется ряд фотографий времен Первой мировой войны, датированных в частности 1917 годом. К сожалению, многие из них на данный момент не поддаются аннотированию, однако на некоторых можно увидеть места, в которых воевал Игнатьев: поместье Майоренгоф близ г. Риги, город Прасныш под Варшавой, местечко Глазманка Двинского уезда Витебской губернии. На снимках можно разглядеть и штаб дивизии, и лазарет в лесу, и разрушенные во время боевых действий населенные пункты, и практические занятия, и солдатские будни...

 

 

Аннотации к фотографиям, изъятым в ходе обыска в квартире П.К. Игнатьева в качестве вещественных доказательств 26 октября 1938 года:

1. Штаб дивизии в поместье Майоренгоф близ г. Риги. 1917 г. (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 18).

2. Город Прасныш под Варшавой (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 10).

3. Местечко Глазманка Двинского уезда Витебской губернии (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 15).

4. Блиндаж. Майоренгоф. 1917 г. (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложения 20-2)1.

5. Практика. 1917 г. (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 14).

6. Игнатьев П.К. (первый слева) (предположительно) с сослуживцами. Дата и место съемки не установлены. (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 17)

7-10. Фотографии периода Первой мировой войны (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложения 9, 12-13, 16). (Аннотированию не поддаются)

11. Игнатьев П.К. г. Челябинск. Дата съемки не установлена (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 3)

12. Игнатьев П.К. Фотография в паспорте. г. Киров. 1938 г. (Ф. Р-6799. Оп. 9. Д. СУ-11675. Л. 98. Вложение 23)

13. Фотопортрет В.Ф. Соина. г. Киров. 1979 г. (Ф. П-245. Оп. 1. Д. 79. Л. 1)

 

Начальник отдела использования

архивных документов Г.В. Нагорничных

 

Опубликовано:

Первая мировая война и Вятка [Текст]: сб. науч. Трудов и документов / Киров. Обл. Науч. Б-ка им. А.И. Герцена, науч.-исслед. Центр регионоведения. - Киров: ИД «Герценка», 2016. - С. 153-169